!!! ПРАВИЛА ФОРУМА - ОБЯЗАТЕЛЬНО К ПРОЧТЕНИЮ !!!
Наш форум создан с целью популяризации гражданского диапазона, техники связи гражданского диапазона,...
Москва-Петушки
Венедикт Ерофеев МОСКВА-ПЕТУШКИ Версия: Поэма Содержание: Уведомление автора. Москва. На пути...
Просьба прочесть...
Просьба прочесть написанное ниже и не уподобляться :D Не мое, скопировал с одного форума. Любые совпадения с...
Как размещать фотографии на форуме.
Слишком часто стали создавать темы с названиями такого типа. Поэтому я решил выложить здесь небольшую...
Связь без брака.
Всем добрый день! Наверное нужна какая-то конкретика. Учитывая тот факт, что моя основная работа связана с...
1 2 3 4 5

Москва-Петушки

Обязательно к прочтению.

Модератор: EVIL MODERATOR

Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

85-й километр - Орехово-Зуево.

-Да. Как всегда. И теперь уже навечно: Москва - Петушки... -И ты думаешь, Шехерезада, что ты и на этот раз от меня отвертишься?! Да?..

Тут я должен сделать маленькое отступленьице, и пока Семеныч пьет положенную ему штрафную дозу, я поскорее вам объясню, почему "Шехерезада" и что значит "отвертишься".

Прошло уже три года, как я впервые столкнулся с Семенычем. Тогда он только заступил на должность. Он подошел ко мне и спросил: "Москва - Петушки? Сто двадцать пять." И когда я не понял в чем дело, он объяснил мне в чем дело. И когда я сказал, что у меня с собой ни грамма нет, он мне сказал на это: "Так что же? бить тебе морду, если у тебя с собой ни грамма нет?" Я ответил ему, что бить не надо и промямлил что-то из области Римского права. Он страшно заинтересовался и попросил меня рассказать подробнее обо всем античном и римском. Я стал рассказывать, и дошел уже до скандальной истории с Лукрецией и Тарквинием, но тут ему надо было выскакивать в Орехово-Зуеве, а он так и не успел дослушать, что же все-таки случилось с Лукрецией: достиг своего шалопай Тарквиний или не достиг?..

А Семеныч, между нами говоря, редчайший бабник и утопист, история мира привлекала его единственно лишь альковной своей стороною. И когда через неделю в районе Фрязева снова нагрянули контролеры, Семеныч уже не сказал мне: "Москва-Петушки? Сто двадцать пять." Нет, он кинулся ко мне за продолжением: "Ну, как? У...л он все-таки эту Лукрецию?"

И я рассказал ему, что было дальше. Я от римской истории перешел к христианской и дошел уже до истории с Гипатией. Я ему говорил: "И вот, по наущению патриарха Кирилла, одержимые фанатизмом монахи Александрии сорвали одежды с прекрасной Гипатии и..." Но тут наш поезд, как вкопанный, остановился в Орехово-Зуево, и Семеныч выскочил на перрон, вконец заинтригованный...

И так продолжалось три года, каждую неделю. На линии "Москва-Петушки" я был единственным безбилетником, кто ни разу еще не подносил Семенычу ни единого грамма и тем не менее оставался в живых и непобитых. Но всякая история имеет конец, и мировая история - тоже...

В прошлую пятницу я дошел до Индиры Ганди, Моше Даяна и Дубчека. Дальше этого идти было некуда...

И вот - Семеныч выпил свою штрафную, крякнул и посмотрел на меня, как удав и султан Шахриар:

- Москва-Петушки? Сто двадцать пять. - Семеныч! - отвечал я, почти умоляюще, - Семеныч! Ты выпил сегодня много?..

- Прилично, - отвечал мне Семеныч, не без самодовольства. Он пьян был в дымину...

- А значит: есть в тебе воображение? Значит: устремиться в будущее тебе по силам? Значит: ты можешь вместе со мной перенестись из мира темного прошлого в век золотой, который "ей-ей, грядет"?

- Могу, Веня, могу! сегодня я все могу!.. - От третьего рейха, четвертого позвонка, пятой республики и семнадцатого съезда - можешь ли шагнуть, вместе со мной, в мир вожделенного всем иудеям пятого царства, седьмого неба и второго пришествия?..

- Могу! - рокотал Семеныч. - Говори, говори, Шахразада! - Так слушай. То будет день, "избраннейший всех дней". В тот день истомившийся Симеон скажет, наконец: "Ныне отпущаещи раба Твоего, Владыка..." и скажет архангел Гавриил: "Богородица Дева, радуйся, благословенна ты между женами." И доктор Фауст проговорит: "Вот - мгновенье! Продлись и постой." И все, чье имя вписано в книгу жизни, запоют: "Исайя, ликуй!" И Диоген погасит свой фонарь. И будет добро и красота, и все будет хорошо, и все будут хорошие, и кроме добра и красоты ничего не будет, и сольются в поцелуе...

- Сольются в поцелуе?.. - заерзал Семеныч, уже в нетерпении... - Да! И сольются в поцелуе мучитель и жертва; и злоба, и помысел, и рассчет покинут сердца, и женщина...

- Женщина!! - затрепетал Семеныч. - Что? что женщина?!!!.. - И женщина Востока сбросит с себя паранджу! окончательно сбросит с себя паранджу угнетенная женщина Востока! И возляжет...

- Возляжет?!! - тут уж он весь задергался. - Да. И возляжет волк рядом с агнцем, и ни одна слеза не прольется и кавалеры выберут себе барышень, кому какая нравится, и...

- О-о-о-о! - застонал Семеныч. - Скоро ли она? Скоро ли будет?.. - и вдруг как гитана, заломил свои руки, а потом суетливо, путаясь в одежде, стал снимать с себя и мундир, и форменные брюки, и все, до самой нижней своей интимности...

Я, как ни был пьян, поглядел на него с изумлением. А публика, трезвая публика, почти повскакала с мест, и в десятках глаз ее было написано громадное "ого"! Она, эта публика, все поняла не так, как надо было бы понять...

А надо вам заметить, что гомосексуализм в нашей стране изжит хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно. У публики ведь что сейчас на уме? Один только гомосексуализм. Ну, еще арабы на уме, Израиль, Голанские высоты, Моше Даян. Ну, а если прогнать Моше Даяна с Голанских высот, а арабов с иудеями примирить? - что тогда останется в головах людей? Один только чистый гомосексуализм.

Допустим, смотрят они телевизор: генерал де Голль и Жорж Помпиду встречаются на дипломатическом приеме. Естественно, оба они улыбаются и руки друг другу жмут. А уж публика: "Ого!? - говорит - Ай да генерал де Голль!" или "Ого! Ай да Жорж Помпиду!"

Вот так они и на нас смотрели теперь. У каждого в круглых глазах было написано это "Ого!"

- Семеныч! Семеныч! - я обхватил его и потащил на площадку вагона. - На нас же смотрят!.. Опомнись!.. Пойдем!..

Он был чудовищно тяжел. Он был размягчен и зыбок. Я едва дотащил его до тамбура и поставил у входных дверей...

- Веня! Скажи мне... женщина Востока... если снимет с себя паранджу... на ней что-нибудь останется?.. Что-нибудь есть у нее под паранджой?..

Я не успел ответить. Поезд, как вкопанный, остановился на станции Орехово-Зуево, и дверь автоматически растворилась...
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Орехово-Зуево.

Старшего ревизора Семеныча, заинтригованного в тысячу первый раз, полуживого, расстегнутого - вынесло на перрон и ударило головой о перила. Мгновения два или три он еще постоял, колеблясь, как мыслящий тростник, а потом уже рухнул под ноги выходящей публике, и все штрафы за безбилетный проезд хлынули унего из чрева, растекаясь по перрону...

Все это я видел совершенно отчетливо, и свидетельствую об этом миру. Но вот всего остального - я уже не видел, и ни о чем не могу свидетельствовать. Краешком сознания, самым-самым краешком, я запомнил, как выходящая в Орехове лавина публики запуталась во мне и вбирала меня, чтобы накопить меня в себе, как паршивую слюну, - и выплюнуть на ореховский перрон. Но плевок все не получался, потому что входящая в вагон публика затыкала рот выходящей. Я мотался, как говно в проруби.

И если там Господь меня спросит: "Неужели, Веня, ты больше не помнишь ничего? Неужели ты сразу погрузился в тот сон, с которого начались все твои бедствия...?"- и я скажу ему: "Нет, Господь, не сразу..." Краешком сознания, все тем же самым краешком, я еще запомнил, что сумел, наконец, совладать со стихиями и вырваться в пустые пространства вагона и опрокинуться на чью-то лавочку, первую от дверей...

А когда я опрокинулся, Господь, я сразу отдался мощному потоку грез и ленивой дремоты - о нет! Я лгу опять! я снова лгу перед лицом Твоим, Господь! Это лгу не я, это лжет моя ослабевшая память! - я не сразу отдался потоку, я нащупал в кармане непочатую бутылку кубанской и глотнул из нее раз пять или шесть, - а уж потом, сложа весла, отдался мощному потоку грез и ленивой дремоты...

"Все ваши выдумки о веке златом, - твердил я, - все ложь и уныние. Но я-то, двенадцать недель тому, видел его прообраз, и через полчаса сверкнет мне в глаза его отблеск - в тринадцатый раз. Там птичье пение не молкнет ни ночью, ни днем, там ни зимой, ни летом, не отцветает жасмин, - а что там в жасмине? Кто там, облаченный в пурпур и крученый виссон смежил ресницы и обоняет лилии?..

И я улыбаюсь, как идиот, и раздвигаю кусты жасмина...
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Орехово-Зуево - Крутое.

...А из кустов жасмина выходит заспанный Тихонов и щурится, от меня и от солнца.

- Что ты здесь делаешь, Тихонов? - Я отрабатываю тезисы. Все давно готово к выступлению, кроме тезисов. А вот теперь и тезисы готовы...

- Значит, ты считаешь, что ситуация назрела? - А кто ее знает? Я, как немножко выпью, мне кажется, что назрела: а как начинает хмель проходить - нет, думаю, еще не назрела, рано еще браться за оружие...

- А ты выпей можжевеловой, Вадя... - Тихонов выпил можжевеловой, крякнул и загрустил. - Ну, как? Назрела ситуация? - Погоди, сейчас назреет... - Когда же выступать? Завтра? - А кто его знает! Я, как выпью немножко, мне кажется, что хоть сегодня выступай, что и вчера было не рано выступать. А как начинает проходить - нет, думаю, и вчера было рано, и послезавтра не поздно.

- А ты выпей еще, Вадимчик, выпей еще можжевеловой... Вадимчик выпил и опять загрустил. - Ну, как? Ты считаешь: пора?.. - Пора... - Не забывай пароль. И всем скажи, чтоб не забывали: завтра утром, между деревней Гартино и деревней Елисейково, у скотного двора, в девять ноль-ноль по Гринвичу...

- Да. В девять ноль-ноль по Гринвичу. - До свидания, товарищ. Постарайся уснуть в эту ночь... - Постараюсь уснуть, до свидания, товарищ. Тут я сразу должен оговориться, перед лицом совести всего человечества я должен сказать: я с самого начала был противником этой авантюры, бесплодной, как смоковница. (Прекрасно сказано: "бесплодной, как смоковница"). Я с самого начала говорил, что революция достигает чего-нибудь нужного, если совершается в сердцах, а не на стогнах. Но уж раз начали без меня - я не мог быть в стороне от тех, кто начал. Я мог бы, во всяком случае, предотвратить излишнее ожесточение сердец и ослабить кровопролитие...

В девятом часу по Гринвичу, в траве у скотного двора, мы сидели и ждали. Каждому, кто подходил, мы говорили: "Садись, товарищ, с нами - в ногах правды нет", и каждый оставался стоять, бряцал оружием и повторял условную фразу из Антонио Сальери: "Но правды нет и выше". Шаловлив был этот пароль и двусмысленен, но нам было не до этого: приближалось девять ноль-ноль по Гринвичу...

С чего все началось? Все началось с того, что Тихонов прибил к воротам Елисейковского сельсовета свои четырнадцать тезисов. Вернее, не прибил их к воротам, а написал на заборе мелом, и это скорее были слова, а не тезисы, четкие и лапидарные слова, а не тезисы, и было их всего два, а не четырнадцать, - но, как бы то ни было, с этого все началось. Двумя колоннами, с штандартами в руках, мы вышли - колонна на Елисейково, другая - на Тартино. И шли беспрепятственно вплоть до заката: убитых не было ни с одной стороны, раненых тоже не было, пленный был только один - бывший председатель ларионовского сельсовета, на склоне лет разжалованный за пьянку и врожденное слабоумие. Елисейково было повержено. Черкасово валялось у нас в ногах, Неугодново и Пекша молили о пощаде. Все жизненные центры петушинского уезда - от магазина в Полошах до андреевского склада сельпо, - все заняты были силами восставших...

А после захода солнца - деревня Черкасово была провозглашена столицей, туда был доставлен пленный, и там же симпровизировали съезд победителей. Все выступавшие были в лоскут пьяны, все мололи одно и то же: Максимилиан Робеспьер, Оливер Кромвель, Соня Перовская, Вера Засулич, карательные отряды из Петушков, война с Норвегией, и опять Соня Перовская и Вера Засулич...

С места кричали: "А где это такая - Норвегия?.." "А кто ее знает, где!" - отвечали с другого места. У черта на куличках, у бороды на клине!" "Да где бы она ни была, - унимал я шум, - без интервенции нам не обойтись. Чтобы восстановить хозяйство, разрушенное войной, надо сначала его разрушить, а для этого нужна гражданская или хоть какая-нибудь война, нужно как минимум двенадцать фронтов..." "Белополяки нужны!" - кричал закосевший Тихонов. "О, идиот, - прерывал я его, - вечно ты ляпнешь! Ты блестящий теоретик, Вадим, твои тезисы мы прибили к нашим сердцам, - но как доходит до дела, ты говно-говном! Ну, зачем тебе, дураку, белополяки?.." "Да разве я спорю! - сдавался Тихонов. -Как будто они мне больше нужны, чем вам! Норвегия так Норвегия..."

Впопыхах и в азарте все как-то забыли, что та уже двадцать лет состоит в НАТО, и Владик Цаский уже бежал на ларионовский почтамт, с пачкой открыток и писем. Одно письмо было адресовано королю Норвегии Улафу с объявлением войны и уведомлением о вручении. Другое письмо - вернее, даже не письмо, а чистый лист, запечатанный в конверте, - было отправлено генералу Франко: пусть он увидит в этом грозящий перст, старая шпала, пусть побелеет, как этот лист, одряхлевший разъ...й-каудильо!.. От премьера Гарольда Вильсона мы потребовали совсем немного: убери, премьер, свою дурацкую канонерку из залива Акаба, а дальше поступай по произволению... И, наконец, четвертое письмо - Владисласу Гомулке, мы писали ему: Ты, Владислав Гомулка, имеешь полное и неотъемлемое право на Польский Коридор, а вот Юзеф Циранкевич не имеет на Польский Коридор ни малейшего права...

И послали четыре открытки: Аббе Эбану, Моше Даяну, генералу Сухарто и Александру Дубчеку. Все четыре открытки были очень красивые, с виньеточками и желудями. Пусть, мол, порадуются ребята, может они нас, губошлепы, признают за это субъектами международного права...

Никто в эту ночь не спал. Всех захватил энтузиазм, все глядели в небо, ждали норвежских бомб, открытия магазинов и интервенции, и воображали себе, как будет рад Владислав Гомулка и как будет рвать на себе волосы Юзеф Циранкевич...

Не спал и пленный, бывший предсельсовета Анатолий Иваныч, он выл из своего сарая, как тоскующий пес:

- Ребята!.. Значит, завтра утром никто мне и выпить не поднесет?..

- Эва, чего захотел! Скажи хоть спасибо, что будем кормить тебя в соответствии с Женевской конвенцией!..

- А чего это такое?.. - Узнаешь, чего это такое! То есть, ноги еще будешь таскать, Иваныч, а уж на блядки не потянет!..
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Крутое - Воиново.

А с утра, еще до открытия магазинов, состоялся Пленум. Он был расширенным и октябрьским. Но поскольку все четыре наших Пленума были октябрьскими и расширенными, то мы, чтоб их не перепутать, решили пронумеровать их 1-й пленум, 2-й пленум, 3-й пленум, 4-й пленум...

Весь 1-й пленум, был посвящен избранию президента, то есть избранию меня в президенты. Это отняло у нас полторы-две минуты, не больше. А все оставшееся время поглощено было прениями на тему чисто умозрительную: кто раньше откроет магазин, тетя Маша в Андреевском или тетя Шура в Поломах?

А я, сидя в своем президиуме, слушал эти прения и мыслил так: прения совершенно необходимы, но гораздо необходимее декреты. Почему мы забываем то, чем должна увенчиваться всякая революция, то есть "декреты"? Например, такой декрет: обязать тетю Шуру в Поломах открывать магазин в шесть утра. Кажется, чего бы проще? - нам, облеченным властью, взять и заставить тетю Шуру открывать свой магазин в шесть утра, а не в девять тридцать! Как это раньше не пришло мне в голову!..

Или, например, декрет о земле: передать народу всю землю уезда, со всеми угодьями и со всякой движимостью, со всеми спиртными напитками и без всякого выкупа? Или так: передвинуть стрелку часов на два часа вперед, или на полтора часа назад, все равно, только бы куда передвинуть. Потом: слово "черт" надо принудить снова писать чрез "о", а какую-нибудь букву вообще упразднить, только надо подумать, какую. И, наконец, заставить тетю Машу в Андреевском открывать магазин в пять тридцать, а не в девять...

Мысли роились - так роились, что я затосковал, отозвал в кулуары Тихонова, мы с ним выпили тминной, и я сказал:

- Слушай-ка, канцлер! - Ну, чего?.. - Да ничего. Говенный ты канцлер, вот чего. - Найди другого, - обиделся Тихонов. - Не об этом речь, Вадя. А речь вот о чем: если ты хороший канцлер, садись и пиши декреты. Выпей еще немножко, садись и пиши. Я слышал, ты все-таки не удержался, ты ущипнул за ляжку Анатоль Иваныча? Ты что же это? - открываешь террор?

- Да так... Немножко... - И какой террор открываешь? Белый? - Белый. - Зря ты это, Вадя. Впрочем, ладно, сейчас не до этого. Надо вначале декрет написать, хоть один, хоть самый какой-нибудь гнусный... Бумага, чернила есть? Садись, пиши. А потом выпьем - декларацию прав. А уж только потом - террор. А уж потом выпьем - учиться, учиться, учиться...

Тихонов написал два слова, выпил и вздохнул: - Да-а-а... сплоховал я с этим террором... Ну, да ведь в нашем деле не ошибиться никак нельзя, потому что неслыханно ново все наше дело, и прецедентов считай что не было... Были, правда, прецеденты, но...

- Ну, разве это прецеденты! Это - так! чепуха! Полет шмеля это, забавы взрослых шалунов, а никакие прецеденты!.. Летоисчисление - как ты думаешь? - сменим или оставим как есть?

- Да лучше оставим. Как говорится, не трогай дерьмо, так оно и пахнуть не будет...

- Верно говоришь, оставим. Ты у меня блестящий теоретик, Вадя, а это хорошо. Закрывать, что ли, пленум? Тетя Шура в Поломах уже магазин открыла. У нее, говорят, есть российская.

- Закрывай, конечно. Завтра с утра все равно будет Второй пленум... Пойдем в Поломы.

У тети Шуры в Поломах и в самом деле оказалась российская. В связи с этим, а также в ожидании карательных набегов из райцентра, решено была временно перенести столицу из Черкасова в Поломы, то есть на двенадцать верст вглубь территории республики.

И там, на другое утро, открылся 2-й пленум, весь посвященный моей отставке с поста президента.

- Я встаю с президентского кресла, - сказал я в своем выступлении, - я плюю в президентское кресло. Я считаю, что пост президента должен занять человек, у которого харю с похмелья в три дня не уделаешь. А разве такие есть среди нас? - "Нет таких", - хором отвечали делегаты. "Мою, например, харю - разве нельзя уделать в три дня и с похмелья?"

Секунду-две все смотрели мне в лицо оценивающе, а потом отвечали хором: "Можно".

- Ну, так вот, - продолжал я. - Обойдемся без президента. Лучше сделаем вот как: все пойдем в луга готовить пунш, а Борю закроем на замок. Поскольку это человек высоких моральных качеств, пусть он тут сидит и формирует кабинет...

Мою речь прервали овации, и Пленум прикрылся: окрестные луга озарились синим огнем. Один только я не разделял всеобщего оживления и веры в успех, я ходил меж огней с одною тревожною мыслью: почему это никому в мире нет до нас ни малейшего дела? почему такое молчание в мире? Уезд охвачен пламенем, и мир молчит оттого, что затаил дыхание, - допустим, но почему никто не подает нам руки ни с Востока, ни с Запада? Куда смотрит король Улаф? Почему нас не давят с юга регулярные части?..

Я тихо отвел в сторону канцлера, от него разило пуншем: - Тебе нравится, Вадя, наша революция? - Да, - ответил Вадя, - она лихорадочна, но она прекрасна. - Так... А насчет Норвегии, Вадя, - насчет Норвегии ничего не слышно?

-Пока ничего... А что тебе Норвегия? - Как то есть что Норвегия?!.. В состоянии войны мы с ней или не в состоянии? Очень глупо все получается. Мы с ней воюем, а она с нами не хочет... Если и завтра нас не начнут бомбить, я снова сажусь в президентское кресло - и тогда увидишь, что будет!..

- Садись, - ответил Вадя, - кто тебе мешает, Ерофейчик?.. Если хочешь - садись...
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Воиново - Усад.

Ни одной бомбы на нас не упало и наутро. И тогда, открывая 3-й пленум, я сказал:

"Сенаторы! Никто в мире, я вижу, не хочет с нами заводить ни дружбы, ни ссоры. Все отвернулись от нас и затаили дыхание. А поскольку каратели из Петушков подойдут сюда завтра к вечеру, а российская у тети Шуры кончится завтра утром, - я беру в свои руки всю полноту власти; то есть кто дурак и не понимает, тому я объясню: я ввожу комендантский час. Мало того - полномочия президента я объявляю чрезвычайными, и заодно становлюсь президентом. То есть "личностью, стоящей над законом и пророками"...

Никто не возразил. Один только премьер Боря С. при слове "пророки" вздрогнул, дико на меня посмотрел, и все его верхние части задрожали от мщения...

Через два часа он испустил дух на руках у министра обороны. Он умер от тоски и от чрезмерной склонности к обобщениям. Других причин вроде бы не было а вскрывать мы его не вскрывали, потому что вскрывать было бы противно. А к вечеру того же дня все телетайпы мира приняли сообщение: "Смерть наступила вследствие естественных причин". Чья смерть, сказано не было, но мир догадывался.

4-й пленум был траурным. Я выступил и сказал: "Делегаты! Если у меня когда-нибудь будут дети, я повешу им на стену портрет прокуратора Иудеи Понтия Пилата, чтобы дети росли чистоплотными. Прокуратор Понтий Пилат стоит и умывает руки - вот какой это будет портрет. Точно так же и я: встаю и умываю руки. Я присоединился к вам просто с перепою и вопреки всякой очевидности. Я вам говорил, что надо революционизировать сердце, что надо возвышать души до усвоения вечных нравственных категорий, - а что все остальное, что вы тут затеяли, все это суета и томление духа, бесполезнеж и мудянка...

И на что нам рассчитывать, подумайте сами! В общий рынок нас никто не пустит. Корабли Седьмого американского флота сюда не пройдут, да и пройти не захотят..."

Тут уже заорали с мест: - А ты не отчаивайся, Веня! Не пукай! Нам дадут бомбардировщики! В-52 нам дадут!

- Как же! дадут нам В-52! Держите карман! Прямо смешно вас слушать, сенаторы!

- И "Фантомы" дадут! - Ха-ха! Кто это сказал: "Фантомы"? Еще одно слово о "Фантомах" и я лопну от смеха...

Тут Тихонов со своего места сказал: - "Фантомов" нам, может быть, и не дадут, - но уж девальвацию франка точно дадут...

- Дурак ты, Тихонов, как я погляжу! Я не спорю, ты ценный теоретик, но уж если ты ляпнешь!.. Да и не в этом дело. Почему весь Петушинский район охвачен пламенем, но никто, никто этого не замечает, даже в Петушинском районе? Короче, я пожимаю плечами и ухожу с поста президента. Я, как Понтий Пилат: умываю руки и допиваю перед вами весь наш остаток российской. Да. Я топчу ногами свои полномочия - я ухожу от вас. В Петушки.

Можете себе вообразить, какая буря поднялась среди делегатов, особенно, когда я стал допивать остаток!..

А когда я стал уходить, когда ушел - какие слова полетели мне вслед! Тоже можете себе вообразить, я этих слов приводить вам не буду...

В моем сердце не было раскаяния. Я шел через луговины и пажити, через заросли шиповника и коровьи стада, мне в поле кланялись хлеба и улыбались васильки. Но, повторяю, в сердце не было раскаяния... Закатилось солнце, а я все шел.

"Царица Небесная, как далеко еще до Петушков"! - сказал я сам себе. "Иду, иду, а Путешков все нет и нет. Уже и темно повсюду - где же Петушки?"

"Где же Петушки?" - спросил я, подойдя к чьей-то освещенной веранде. Откуда она взялась, эта веранда? Может, это совсем не веранда, а терраса, мезонин или флигель? я ведь в этом ничего не понимаю, и вечно путаю.

Я постучался и спросил: "Где же Петушки? Далеко еще до Петушков?" А мне в ответ - все, кто был на веранде - все расхохотались, и ничего не сказали. Я обиделся и снова постучал - ржание на веранде возобновилось. Странно! Мало того - кто-то ржал у меня за спиной.

Я оглянулся - пассажиры поезда "Москва - Петушки" сидели по своим местам и грязно улыбались. Вот как? Значит, я все еще еду?..

"Ничего, Ерофеев, ничего. Пусть смеются, не обращай внимания. Как сказал Саади, будь прям и прост, как кипарис, и будь, как пальма, щедр. Не понимаю, причем тут пальма, ну да ладно, все равно будь, как пальма. У тебя кубанская в кармане осталась? осталась. Ну вот, поди на площадку и выпей. Выпей, - чтобы не так тошнило."

Я вышел на площадку, сжатый со всех сторон кольцом дурацких ухмылок. Тревога поднималась с самого днища моей души, и невозможно было понять, что это за тревога, и откуда она, и почему она так невнятна...

- Мы подъезжаем к Усаду, да? - Народ толпился у дверей в ожидании выхода, и к ним-то я обращал свой вопрос: - Мы подъезжаем к Усаду?

- Ты, чем спьяну задавать глупые вопросы, лучше бы дома сидел, - отвечал какой-то старичок, - дома бы лучше сидел и уроки готовил. Наверно, еще уроки к завтрему не приготовил, мама ругаться будет.

А потом добавил: - От горшка два вершка, а уже рассуждать научился!.. Он что, очумел, этот дед? Какая мама? Какие уроки?.. От какого горшка?.. Да нет, наверно, не дед очумел, а я сам очумел. Потому что вот и другой старичок, с белым-белым лицом, стал около меня, снизу вверх посмотрел мне в глаза и сказал:

- Да и вообще: куда тебе ехать? Невеститься тебе уже поздно, на кладбище рано. Куда тебе ехать, милая странница?..

"Милая странница!!!?" Я вздрогнул и отошел в другой конец тамбура. Что-то неладное в мире. Какая-то гниль во всем королевстве и у всех мозги набекрень. Я на всякий случай, тихонько, всего себя ощупал: какая же я после этого "милая странница"? С чего это он взял? Да и к чему? Можно, конечно, пошутить - но ведь не до такой же степени нелепо!

Я в своем уме, а они все не в своем - или наоборот: они все в своем, а я один не в своем? Тревога со дна души все подымалась и подымалась. И когда подъехали к остановке и дверь растворилась, я не удержался и спросил еще раз, у одного из выходящих, спросил:

- Это Усад, да? А он (совсем неожиданно) вытянулся передо мной в струнку и рявкнул: "Никак нет!!" А потом - потом пожал мне руку, наклонился и на ухо сказал: "Я Вашей доброты никогда не забуду, товарищ старший лейтенант!.."

И вышел из поезда, смахнув слезу рукавом.
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Усад - 105-й километр.

Я остался на площадке, в полном одиночестве и полном недоумении. Это было даже не совсем недоумение, это была все та же тревога, переходящая в горечь. В конце концов, черт с ним, пусть милая странница", пусть "старший лейтенант", - но почему за окном темно, скажите мне, пожалуйста? Почему за окном чернота, если поезд вышел утром и прошел ровно сто километров?.. Почему?..

Я припал головой к окошку - о, какая чернота! и что там в этой черноте - дождь или снег? или просто я сквозь слезы гляжу в эту тьму? тоже.

- А! Это ты! - кто-то сказал у меня за спиной таким приятным голосом, таким злорадным, что я даже и поворачиваться не стал. Я сразу понял, кто стоит у меня за спиной. "Искушать сейчас начнет, тупая морда! Нашел же ведь время - искушать!"

- Так это ты, Ерофеев? - спросил Сатана. - Конечно, я. Кто же еще?.. - Тяжело тебе, Ерофеев? - Конечно, тяжело. Только тебя это не касается. Проходи себе дальше, не на такого напал...

Я все так и говорил: уткнувшись лбом в окошко тамбура и не поворачиваясь.

- А раз тяжело, - продолжал Сатана, - смири свой порыв. Смири свой духовный порыв - легче будет.

- Ни за что не смирю. - Ну и дурак. - От дурака слышу. - Ну ладно, ладно... уж и слова не скажи!.. Ты лучше вот чего: возьми и на ходу из электрички выпрыгни. Вдруг да и не разобьешься...

Я сначала подумал, потом ответил: - Не-а, не буду я прыгать, страшно. Обязательно разобьюсь... И Сатана ушел, посрамленный. А я - что же мне оставалось? - я сделал из горлышка шесть глотков и снова припал головой к окошку. Чернота все плыла за окном, и все тревожила. И будила черную мысль. Я стискивал голову, чтобы отточить эту мысль, но она все никак не оттачивалась, а растекалась, как пиво по столу. "Не нравится мне эта тьма за окном, очень не нравится."

Но шесть глотков кубанской уже подходили к сердцу, тихонько, по одному, подходили к сердцу; и сердце вступило в единоборство с рассудком...

"Да чем же она тебе не нравится, эта тьма? Тьма есть тьма, и с этим ничего не поделаешь. Тьма сменяется светом, а свет сменяется тьмой - таково мое мнение. Да если оно тебе и не нравится - она от этого быть тьмой не перестанет. Значит, остается один выход: принять эту тьму. С извечными законами бытия нам, дуракам, не совладать. Зажав левую ноздрю, мы можем сморкнуться только правой ноздрей. Ведь правильно? Ну, так и нечего требовать света за окном, если за окном тьма..."

"Так-то оно так... но ведь я выехал утром... В восемь шестнадцать, с Курского вокзала..."

"Да мало ли что утром!.. Теперь, слава Богу, осень, дни короткие; не успеешь очухаться - бах! уже опять темно... А ведь до Петушков ехать о-о-о-о как долго! От Москвы до Петушков о-о-о как долго ехать!.."

"До чего "о-о-о"! Чего ты все "о-о-о" да "о-о-о"! От Москвы до Петушков ехать ровно два часа пятнадцать минут. В прошлую пятницу, например..."

"Ну что тебе прошлая пятница?! Мало ли что было в прошлую пятницу! В прошлую пятницу и поезд-то шел почти без остановок. И вообще раньше поезда быстрее ходили... А теперь черт знает, стоит - а зачем стоит? Уж прямо тошно иногда делается: чего он все стоит да стоит? И так у каждого столба . Кроме Есино..."

Я взглянул за окно и опять нахмурился: "Да-а... странно все-таки... выехали в восемь утра... и все еще едем..."

Тут уж сердце взорвалось: "А другие-то? Другие-то что: хуже тебя? Другие - ведь тоже едут и не справшивают, почему так долго и почему так темно? Тихонько едут и в окошко смотрят... Почему ты должен ехать быстрее, чем они? Смешно тебя слушать, Веня, смешно и противно... Какой торопыга! Если ты выпил, Веня, - так будь поскромнее, не думай, что ты умнее и лучше других!..

Вот это меня уже совсем утомило. Я ушел с площадки снова в вагон, и сел на лавочку, стараясь не глядеть в окошко, вся публика в вагоне, человек пять или шесть, дремали вниз головой, как грудные младенцы... Я чуть было тоже не задремал...

И вдруг - подскочил на месте: "Боже милостивый! Но ведь в 11 утра она должна меня ждать! В 11 утра она уже будет меня ждать - а на дворе все еще темно... Значит, мне ее придется ждать до рассвета. Я ведь не знаю, где она живет. Я попадал к ней двенадцать раз, и все какими-то задворками и пьяный вдребодан... Как обидно, что я на тринадцатый раз еду к ней совершенно трезвый. Из-за этого мне придется ждать, когда же, наконец, рассветет! Когда же взойдет заря моей тринадцатой пятницы!

Впрочем, стоп! Ведь я уезжал из Москвы - заря моей пятницы уже взошла. Значит - уже сегодня пятница! Почему же так темно за окном?.."

"Опять! Опять ты со своей темнотой! далась тебе эта темнота!" "Но ведь в прошлую пятницу..." Опять со своей прошлой пятницей! Я вижу, Веня, ты весь в прошлом. Я вижу, ты совсем не хочешь думать о будущем!.." "Нет, нет,

послушай... В прошлую пятницу, ровно в 11 утра, она стояла на перроне, с косой от затылка до попы... и было очень светло, я хорошо помню, и косу хорошо помню..."

"Да что "коса"! Ты пойми, дурак, я тебе повторяю: день сейчас убывает, потому что осень. В прошлую пятницу в 11 утра, я не спорю, было светло. А в эту пятницу, в 11 утра, может уже быть совершенно темно, хоть глаз коли. Ты знаешь, как сейчас день убывает? Знаешь? Я вижу, ты ничего не знаешь, только хвалишься, что все знаешь!.. Тоже мне, сказал: "коса"! Да коса-то, может, и прибывает: она, может, с прошлой пятницы уже ниже попы... А осенний день наоборот - он уже с гулькин ...!

Какой же ты все-таки бестолковый, Веня! Я не очень сильно ударил себя по щеке, выпил еще три глотка - и прослезился. Со дна души взамен тревоги поднималась любовь. Я совсем раскис: "Ты обещал ей пурпур и лилии, а везешь ей триста грамм конфет "Василек". И вот - через двадцать минут ты будешь в Петушках, и на залитом солнцем перроне смутишься и подашь ей этот "Василек". А все вокруг станут говорить: тринадцатый раз подряд мы видим один сплошной "Василек". Но мы ни разу не видели ни лилий, ни пурпура. А она рассмеется и скажет: ..."

Тут я почти совсем задремал. Я уронил голову себе на плечо и до Петушков не хотел ее поднимать. Я снова отдался потоку...
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

105-й километр - Покров.

Но мне помешали отдаться потоку. Чуть только я забылся, кто-то ударил меня хвостом по спине. Я вздрогнул и обернулся: передо мною был некто без ног, без хвоста и без головы.

- Ты кто? - спросил я его в изумлении. - Угадай, кто! - и он рассмеялся, по-людоедски рассмеялся... - Вот еще! Буду я угадывать!.. Я обиженно отвернулся от него, чтобы снова забыться. Но тут меня кто-то с разгона трахнул головой по спине. Я опять обернулся: передо мною был все тот же некто, без ног, без хвоста и без головы...

- Ты зачем меня бьешь? - спросил я его. - А ты угадай, зачем!.. - ответил тот, все с тем же людоедским смехом.

На этот раз - я все-таки решил угадать. "А то, если от него отвернешься, он, чего доброго, треснет тебя по спине своими ногами..."

Я опустил глаза и задумался. Он - ждал, пока я додумаюсь, и в ожидании тихо поводил кулачищем у самых моих ноздрей. Как будто он мне, дураку сопли вытирал...

Первым заговорил все-таки он: - Ты едешь в Петушки? В город, где ни зимой, ни летом не отцветает и так далее?..

Где...

- Да. Где ни зимой, ни летом не отцветает и так далее. - Где твоя паскуда валяется в жасмине и виссоне и птички порхают над ней и лобзают ее, куда им вздумается?

- Да. Куда им вздумается. Он опять рассмеялся и ударил меня в поддых. - Так слушай же. Перед тобою - Сфинкс. И он в этот город тебя не пустит.

- Почему же это он меня не пустит? Почему же это ты не пустишь? Там, в Петушках, - чего? моровая язва? Там с кем-нибудь обручили собственную дочь? и ты...

- Там хуже, чем дочь и язва. Мне лучше знать, что там. Но я сказал тебе - не пущу, значит не пущу. Вернее, пущу при одном условии: ты разгадаешь мне пять моих загадок.

"Для чего ему, подлюке, загадки?" - подумал я про себя. А вслух сказал:

- Ну, так не томи, давай свои загадки. Убери свой кулачище, в поддых не бей, а давай загадки.

"Для чего ему, разъ...аю, загадки?" - подумал я еще раз. Но он уже начал первую:

"Знаменитый ударник Алексей Стаханов два раза в день ходил по малой нужде, и один раз в два дня - по большой. Когда же с ним случался запой, он четыре раза в день ходил по малой нужде и ни разу - по большой. Подсчитай, сколько раз в год ударник Алексей Стаханов сходил по малой нужде и сколько по большой нужде, если учесть, что у него триста двенадцать дней в году был запой."

Про себя я подумал: "На кого это он намекает, скотина? В туалет никогда не ходит? Пьет не просыпаясь? На кого намекает, гадина?.."

Я обиделся и сказал: - Это плохая загадка, Сфинкс, эта загадка с поросячьим подтекстом. Я не буду разгадывать эту плохую загадку.

- Ах, не будешь! Ну, ну! То ли ты еще у меня запоешь! Слушай вторую:

"Когда корабли Седьмого американского флота пришвартовались к станции Петушки, партийных девиц там не было, но если комсомолок назыть партийными, то каждая третья из них была блондинкой. По отбытии кораблей Седьмого американского флота обнаружилось следующее: каждая третья комсомолка была изнасилована, каждая четвертая изнасилованная оказалась комсомолкой, каждая пятая изнасилованная комсомолка оказалась блондинкой; каждая девятая изнасилованная блондинка оказалась комсомолкой. Если всех девиц в Петушках 428 - определи, сколько среди них осталось нетронутых беспартийных брюнеток?"

"На кого, на кого он теперь намекает, собака? Почему это брюнетки все в целости, а блондинки все сплошь изнасилованы? Что он этим хочет сказать, паразит?"

- Я не буду решать и эту загадку, Сфинкс. Ты меня прости, но я не буду. Это очень некрасивая загадка. Давай лучше третью.

- Ха-ха! Давай третью! "Как известно, в Петушках нет пунктов А. Пунктов Ц тем более нет. Есть одни только пункты Б. Так вот: Папанин, желая спасти Водопьянова, вышел из пункта Б в сторону пункта Б . В то же мгновенье Водопьянов, желая спасти Папанина, вышел из пункта Б в пункт Б . Неизвестно почему оба они оказались в пункте Б , отстоящем от пункта Б на расстоянии 12-ти водопьяновских плевков, а от пункта Б - на расстоянии 16-ти плевков Папанина. Если учесть, что Папанин плевал на три метра семьдесят два сантиметра, а Водопьянов совсем не умел плевать, выходил ли Папанин спасать Водопьянова?"

"Боже мой! Он что, с ума своротил, этот паршивый Сфинкс? Чего это он несет? Почему это в Петушках нет ни А, ни Ц, а одни только Б? На кого он, сука, намекает?.."

- Ха-ха! - вскричал, потирая руки, Сфинкс. - И эту решать не будешь?! И эту - не будешь?! Заело, длинный мозгляк? Заело? Так вот тебе - на тебе четвертую:

"Лорд Чемберлен, премьер Британской империи, выходя из ресторана станции Петушки, поскользнулся на чьей-то блевотине - и в падении опрокинул соседний столик. На столике до падения было: два пирожных по 35 коп., две порции бефстроганова по 73 коп. каждая, две порции вымени по 39 коп. и два графина с хересом, по 800 грамм каждый. Все черепки остались целы. Все блюда пришли в негодность. А с хересом получилось так: один графин не разбился, но из него все до капельки вытекло; другой графин разбился вдребезги, но из него не вытекло ни капли. Если учесть, что стоимость пустого графина в шесть раз больше порции вымени, а цену хереса знает каждый ребенок, - узнай, какой счет был предъявлен лорду Чемберлену, премьеру Британской империи, в ресторане Курского вокзала?"

- Как то есть "Курского вокзала"? - Так то есть "Курского вокзала"! - Так он же поскользнулся-то - где? Он же в Петушках поскользнулся, Лорд Чемберлен поскользнулся-то ведь в петушинском ресторане!..

- А счет оплатил на Курском вокзале. Каким был этот счет? "Боже ты мой! Откуда берутся такие Сфинксы? Без ног, без головы, без хвоста, да вдобавок еще несет такую ахинею! И с такою бандитскою рожей!.. На что он намекает, сволочь?.."

- Это не загадка, Сфинкс. Это издевательство. - Нет, это не издевательство, Веня. Это загадка. Если и она тебе не нравится, тогда...

- Тогда давай последнюю, давай! - Давай последнюю. Только слушай внимательно: "Вот: идет Минин, а навстречу ему - Пожарский. "Ты какой-то странный, сегодня, Минин, - говорит Пожарский, - как будто много выпил сегодня." "Да и ты тоже странный, Пожарский, идешь и на ходу спишь." "Скажи мне по совести, Минин, сколько ты сегодня выпил?" "Сейчас скажу: сначала 150 грамм российской, потом 580 кубанской, 150 столичной, 125 перцовой и семьсот грамм ерша. А ты?" "А я ровно столько же, Минин." "Так куда же ты теперь идешь, Пожарский?" "Как куда? В Петушки, конечно. А ты, Минин?" "Так ведь я тоже в Петушки. Ты ведь, князь, совсем идешь не в ту сторону!" "Нет, это ты идешь не туда, Минин." Короче, они убедили друг дружку в том, что надо поворачивать обратно. Пожарский пошел туда, куда шел Минин, а Минин - туда, куда шел Пожарский. И оба попали на Курский вокзал.

Так. А теперь ты мне скажи: если б оба они не меняли курса, а шли бы каждый прежним путем - куда бы они попали? Куда бы Пожарский пришел? Скажи.

- В Петушки? - подсказал я с надеждой. - Как бы не так! ха-ха! Пожарский попал бы на Курский вокзал! Вот куда!

И Сфинкс рассмеялся, и встал на обе ноги: - А Минин? Минин куда бы попал, если б шел своею дорогою и не слушал советов Пожарского? Куда бы Минин пришел?..

- Может быть, в Петушки? - я уже мало на что надеялся и чуть не плакал. - В Петушки, да?

- А на Курский вокзал - не хочешь?! Ха-ха! - И Сфинкс, словно ему жарко, словно он уже потел от торжества и злорадства, обмахнулся хвостом. - И Минин придет на Курский вокзал!.. Так кто же из них попадет в Петушки, ха-ха? А в Петушки, ха-ха, вообще никто не попадет!..

Что это был за смех у этого подлеца! Я ни разу в жизни не слышал такого живодерского смеха! Да добро бы он только смеялся! - а то ведь он, не переставая смеяться, схватил меня за нос двумя суставами и куда-то потащил...

- Куда? Куда ты меня волокешь, Сфинкс? Куда ты меня волокешь?.. - А вот увидишь - куда! Ха-ха! Увидишь!..
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Покров - 113 километр.

Он вытащил меня в тамбур, повернул меня мордой к окошку - и растворился в воздухе... Для чего это ему было надо? Я посмотрел в окно. Действительно, прежней черноты за окном уже не было. На запотевшем стекле чьим-то пальцем было написано: "..." - и вот в эти просветы я увидел городские огни, много огней и уплывающую станционную надпись "Покров".

"Покров! Город Петушинского района! Три остановки, а потом - Петушки! Ты на верном пути, Венедикт Ерофеев." И вот моя тревога, которая до того со дна души все поднималась, разом опустилась на дно души и там затихла...

Три или четыре мгновения она, притихшая так и лежала. А потом - потом она не то чтобы стала подыматься со дна души, нет, она со дна души подскочила одна мысль, одна чудовищная мысль вобралась в меня так, что даже в коленках у меня ослабло:

Вот - я сейчас отъезжал от станции Покров. Я видел надпись "Покров" и яркие огни. Все это хорошо - и "Покров", и яркие огни. Но почему же они оказались справа по ходу поезда?.. Я допускаю: мой рассудок в некотором затмении, но ведь я не мальчик, я же знаю, если станция Покров оказалась справа, значит - я еду из Петушков в Москву, а не из Москвы в Петушки!.. О, паршивый Сфинкс!

Я онемел и заметался по всему вагону, благо в нем уже не было ни души. "Постой, Веничка, не торопись. Глупое сердце, не бейся. Может, просто ты немного перепутал: может, Покров был все-таки слева, а не справа? Ты выйди опять в тамбур, посмотри получше, с какой стороны по ходу поезда на стекле написано "...".

Я выскочил в тамбур и посмотрел направо: на запотевшем стекле отчетливо и красиво было написано "...". Я поглядел налево: там так же было написано "...". Боже, я схватился за голову и вернулся в вагон, и снова онемел и заметался...

"Постой, постой... А ты вспомни, Веничка, весь путь от Москвы ты сидел слева по ходу поезда, и все черноусые, все митричи, все декабристы - все сидели справа по ходу поезда. И значит, если ты едешь правильно, твой чемоданчик должен лежать слева по ходу поезда. Видишь, как просто!.."

Я забегал по всему вагону в поисках чемоданчика - чемоданчика нигде не было, ни слева, ни справа.

Где мой чемоданчик?! "Ну, ладно, ладно, Веня, успокойся. Пусть. Чемоданчик - вздор, чемоданчик потом отыщется. Сначала разреши свою мысль: куда ты едешь? А уж потом ищи свой чемоданчик. Сначала отточи свою мысль, - а уж потом чемоданчик. Мысль разрешить или миллион? Конечно, сначала мысль, а уж потом - миллион."

"Ты благороден, Веня. Выпей весь свой остаток кубанской - за то, что ты благороден."

И вот - я запрокинулся, допивая свой остаток. И - сразу - рассеялась тьма, в которую я был погружен, и забрезжил рассвет из самых глубин души и рассудка; и засверкали зарницы, по зарнице с каждым глотком и на каждый глоток по зарнице.

"Человек не должен быть одинок - таково мое мнение. Человек должен отдавать себя людям, даже если его и брать не хотят. А если он все-таки одинок, он должен пройти по вагонам. Он должен найти людей и сказать им: "Вот. Я одинок. Я отдаю себя вам без остатка. (Потому что остаток только что допил, ха-ха!) А вы - отдайте мне себя и, отдав, скажите: а куда мы едем? Из Москвы в Петушки или из Петушков в Москву?"

"И по-твоему, именно так должен поступать человек?" - спросил я сам себя, склонив голову влево.

"Да. Именно так, - склонив голову вправо, ответил я сам себе. - Не век же рассматривать "..." на вспотевших стеклах и терзаться загадкою!.."

И я пошел по вагонам. В первом не было никого, только брызгал дождь в открытые окна. Во втором тоже никого; даже дождь не брызгал...

В третьем - кто-то был...
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

113-й километр - Омутище.

...Женищина, вся в черном с головы до пят, стояла у окна и, безучастно разглядывая мглу за окном, прижимала к губам кружевной платочек. "Ни дать, ни взять - копия с "Неутешного горя", копия с тебя, Ерофеев, - сразу подумал я про себя и сразу про себя рассмеялся.

Тихо, на цыпочках, чтобы не спугнуть очарования, я подошел к ней сзади и притаился. Женщина плакала...

Вот! Человек уединяется, чтобы поплакать. Но изначально он не одинок. Когда человек плачет, он просто не хочет, чтобы кто-нибудь был сопричастен его слезам. И правильно делает, ибо есть ли что-нибудь на свете выше безутешности?.. О, сказать бы сейчас такое, такое сказать бы, - чтобы брызнули слезы из глаз всех матерей, чтобы в траур облеклись дворцы и хижины, кишлаки и аулы;..

Что же мне все-таки сказать? - Княгиня, - позвал я тихо. - Ну, чего тебе? - отозвалась княгиня, глядя в окно. - Ничего. Губную гармонь у тебя видно со спины, вот чего... - Не болтай ночами, малый. Это не гармонь, а переносица... Ты лучше посиди и помолчи, за умного сойдешь...

"Это мне-то, в моем-то положении - молчать! Мне, который шел через все вагоны за разрешением загадки!.. Жаль, что я забыл, о чем эта загадка, но помню, что-то очень важное... Впрочем, ладно, потом вспомню... Женщина плачет - а это гораздо важнее... О, позорники! Превратили мою землю в самый дерьмовый ад - и слезы заставляют скрывать от людей, а смех выставлять напоказ!.. О, низкие сволочи! Не оставили людям ничего, кроме "скорби" и "страха", и после этого - и после этого смех у них публичен, а слеза под запретом!..

О, сказать бы сейчас такое, чтобы сжечь их всех, гадов, своим глаголом! Такое сказать, что повергло бы в смятение все народы древности!..

Я подумал и скзал: - Княгиня!.. а княгиня!.. - Ну, чего тебе опять? - Нет у тебя уже гармони. Не видно. - Чего ж тебе тогда видно? - Одни только кустики. (Она все отвечала, глядя в окно и ко мне не поворачиваясь).

- Сам ты кустик, я вижу... -"Ну что ж, кустик, так кустик." Я сразу как-то обмяк, сел на лавку и разомлел. Никак, хоть умри, никак я не мог припомнить, для чего я пошел по вагонам и встретил вот эту женщину... О чем же все-таки это "важное"?

- Слушай-ка, княгиня!.. А где твой камердинер Петр? Я его не видел с прошлого августа.

- Чего ты мелешь? - Честное слово, с тех пор не видел... Где он, твой камердинер? - Он такой же твой, как и мой! - огрызнулась княгиня. И вдруг рванулась с места и зашагала к дверям, подметая платьем пол вагона. У самых дверей - остановилась, повернула ко мне сиплое, надтреснутое лицо, все в слезах, и крикнула:

- Ненавижу я тебя, Андрей Михайлович! Не-на-ви-жу!! И скрылась. "Вот это да-а-а, - протянул я восторженно, как давеча декабрист. Ловко она меня отбрила!" И ведь так и ушла, не ответив на самое главное!.. Царица Небесная, что же это главное? Именем щедрот Твоих - дай припомнить!.. Камердинер!

Я позвонил в колокольчик... Через час - опять позвонил. - Ка-мер-ди-нер!! Вошел слуга, весь в желтом, мой камердинер по имени Петр. Я ему как-то посоветовал, спьяну, ходить во всем желтом, до самой смерти - так он послушался, дурак, и до сих пор так и ходит. - Знаешь что, Петр? Я спал сейчас или нет - как ты думаешь? Спал?

- В том вагоне - да, спал. - А в этом - нет? - А в этом - нет. - Чудно мне это, Петр... Зажги-ка канделябры. Я люблю, когда горят канделябры, хоть и не знаю толком, что это такое... А то, знаешь, опять мне делается тревожно... Значит, Петр, если тебе верить: я в том вагоне спал, а в этом проснулся. Так?

- Не знаю. Я сам спал - в этом вагоне. - Да зачем мне тебя было будить! В этом вагоне тебя незачем было будить, если ты в этом и сам проснулся?..

- Ты не путай меня, Петр, не путай... Дай подумать. Видишь ли, Петр, я никак не могу разрешить одну мысль. Так велика эта мысль.

- Какая же это мысль? - А вот какая: выпить у меня чего-нибудь осталось?..
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Омутище - Леоново.

- Нет, нет, ты не подумай, это не сама мысль, это просто средства, чтоб ее разрешить. Ты понимаешь - когда хмель уходит от сердца, являются страхи и шаткость сознания. Если б я сейчас выпил, я не был бы так расщеплен и разбросан... Не очень заметно, что я расщеплен?

- Совсем ничего не заметно. Только рожа опухла. - Ну, это ничего. Рожа - это ничего... - И выпить тоже нет ничего, - подсказал Петр, встал и зажег канделябры.

Я встрепенулся: "Хорошо, что ты зажег, хорошо, а то - знаешь? - немножко тревожно. Мы все едем, едем целую ночь, и нет никого с нами, кроме нас."

- А где же твоя княгиня, Петр? - Она давно уже вышла. - Куда вышла? - В Храпуново вышла. Она из Петушков ехала в Храпуново. В Орехово-Зуеве вошла, а в Храпунове - вышла.

- Какое еще Храпуново! Что ты все мелешь, Петр?.. Ты не путай меня, не путай... Так, так... самая главная мысль... Кружится у меня почему-то в голове Антон Чехов. Да, и Фридрих Шиллер, Фридрих Шиллер и Антон Чехов. А почему - понятия не имею. Да, да ... вот, теперь яснее: Фридрих Шиллер, когда садился писать трагедию, ноги всегда спускал в шампанское. Вернее, нет, не так. Это тайный советник Гете, он дома у себя ходил в тапочках и шлафроке... А я - нет, я и дома без шлафрока; я и на улице - в тапочках... А Шиллер-то тут причем? Да, вот он при чем: когда ему водку случалось пить, он ноги свои опускал в шампанское. Опустит и пьет. Хорошо! А Чехов Антон перед смертью сказал: "Выпить хочу." И умер...

Петр все глядел на меня, стоя надо мной. Я мысли собираю, а ты - смотри. Вот еще Гегель был. Это я очень хорошо помню: был Гегль. Он говорил : "Нет различий, кроме различия в степени, между различными степенями и отсутствием различия." То есть, если перевести это на хороший язык: "Кто же сейчас не пьет?".. Есть у нас что-нибудь выпть, Петр?

- Нет ничего. Все выпито. - И во всем поезде нет никого? - Никого. - Так... Я опять задумался. И странная эта была дума. Она обволакивалась вокруг чего-то такого, что само по себе во что-то обволакивалось. И это "что-то" тоже было странно. И душа - тяжелая была душа...

Что я делал в это мгновение - засыпал или просыпался? Я не знаю, и откуда мне знать? "Есть бытие, но именем каким его назвать? - ни сон оно, ни бденье." Я продремал так минут 12 или минут 35.

А когда очнулся - в вагоне не было ни души, и Петр куда-то исчез. Поезд все мчался сквозь дождь и черноту. Странно было слышать хлопанье дверей во всех вагонах: оттого странно, что ведь ни в одном вагоне нет ни души...

Я лежал, как труп, в ледяной испарине, и страх под сердцем все накапливался...

- Ка-мер-ди-нер! В дверях появился Петр, с синюшным и злым лицом. "Подойди сюда, Петр, подойди, ты тоже весь мокрый - почему? Это ты сейчас хлопал дверьми, да?"

- Я ничем не хлопал. Я спал. - Кто же тогда хлопал? Петр глядел на меня, не моргая. - Ну, это ничего, ничего. Если под сердцем растет тревога, значит, надо ее заглушить, а чтобы заглушить, надо выпить. А у нас есть что-нибудь выпить?

- Нет ничего. Все выпито. - И во всем мире никого-никого? - Никого. - Врешь, Петр, ты все мне врешь!!! Если никого, то кто же там гудит дверьми и окнами? А? Ты знаешь?.. Слышишь?.. У тебя и выпить, наверное есть, а ты мне все врешь?..

Петр, все так же, не моргая и со злобою, глядел на меня. Я видел по морде его, что я его раскусил, что я понял его и что он теперь боится меня. Да, да, он повалился на канделябр и погасил его собою - и так пошел по вагону, гася огни. "Ему стыдно, стыдно!" - подумал я. Но он уже выпрыгнул в окошко.

- Возвратись, Петр! - я так закричал, что не сумел узнать своего голоса, - возвратись!

- Проходимец! - отвечал тот из-за окошка. И вдруг - впорхнул опять в вагон, подлетел ко мне, рванул меня за волосы, сначала вперед, потом назад, потом опять вперед, и все это с самой отчаянной злобою...

- Что с тобой, Петр? Что с тобой?!.. - Ничего! Оставайся! Оставайся тут, бабуленька! Оставайся, старая стерва! Поезжай в Москву! Продавай свои семечки! А я не могу больше, не могу-у-у-у-у-у!..

И снова выпорхнул, теперь уже навечно. "Черт знает, что такое! Что с ними со всеми?" Я стиснул виски, вздрогнул и забился. Вместе со мною вздрогнули и забились вагоны. Они, оказывается, давно уже бились и дрожали...
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Леоново - Петушки.

...Двери вагонов защелкали, потом загудели, все громче и явственнее. И вот - влетел в мой вагон, и пролетел вдоль вагона, с поголубевшим от страха лицом, тракторист Евтюшкин. А спустя десяток мгновений тем же путем ворвались полчища Эриний и устремились следом за ним. Гремели бубны и кимвалы...

Волосы мои встали дыбом. Не помня себя, я вскочил, затопал ногами. "Остановитесь, девушки! Богини мщения, остановитесь! В мире нет виноватых!.." А они все бежали.

И когда последняя со мной поравнялась, я закипел, я ухватил ее сзади, а она задыхалась от бега.

- Куда вы? Куда вы все бежите?.. - Чего тебе?! Отвяжи-и-и-ись! Пусти-и-и-и!.. - Куда? И все мы едем - куда??.. - Да тебе-то что за дело, бешена-а-ай!.. И вдруг повернулась ко мне, обхватила мою голову и поцеловала меня в лоб - до того неожиданно, что я засмущался, присел и стал грызть подсолнух.

А покуда я грыз подсолнух, она отбежала немного, взглянула на меня, вернулась - и съездила меня по левой щеке. Съездила, взвилась к потолку и ринулась догонять подруг. Я бросился следом за ней, преступно выгибая шею...

Пламенел закат, и лошади вздрагивали, и где то счастье, о котором пишут в газетах? Я бежал и бежал, сквозь вихорь и мрак, срывая двери с петель, я знал, что поезд "Москва - Петушки" летит под откос. Вздымались вагоны - и снова проваливались, как одержимые одурью... И тогда я заметался и крикнул:

- О-о-о-о-о! Посто-о-ойте!.. А-а-а-а-а!.. Крикнул и оторопел: хор Эриний бежал обратно, со стороны головного вагона прямо на меня, паническим стадом. За ним следом гнался разъяренный Евтюшкин. Вся эта лавина опрокинула меня и погребла под собой...

А кимвалы продолжали бряцать, и бубны гремели. И звезды падали на крыльцо сельсовета. И хохотала Суламифь.
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Петушки. Перрон.

А потом, конечно, все заклубилось. Если вы скажете, что то был туман, я, пожалуй, и соглашусь - да, как будто туман. А если вы скажете - нет, то не туман, то пламень и лед - попеременно то лед, то пламень - я вам на это скажу: пожалуй что и да, лед и пламень, то есть сначала стынет кровь, стынет, а как застынет, тут же начинает кипеть и, вскипев, застывает снова.

"Это лихорадка, - подумал я. - Этот жаркий туман повсюду - от лихорадки, потому что сам я в ознобе, а повсюду жаркий туман." А из тумана выходит кто-то очень знакомый, Ахиллес не Ахиллес, но очень знакомый. О! теперь узнал: это понтийский царь Митридат. Весь в соплях измазан, а в руках - ножик...

- Митридат, это ты, что ли? - мне было так тяжело, что говорил я почти беззвучно. - Это ты, что ли, Митридат?..

- Я, - ответил понтийский царь Митридат. - А измазан весь почему? - А у меня всегда так. Как полнолуние - так сопли текут... - А в другие дни не текут? - Бывает, что и текут. Но уж не так, как в полнолуние. - И ты что же, совсем их не утираешь? - я перешел почти на шепот. - Не утираешь?

- Да как сказать? случается, что и утираю, только ведь разве в полнолуние их утрешь? не столько утрешь, сколько размажешь. Ведь у каждого свой вкус - один любит распускать сопли, другой утирать, третий размазывать. А я в полнолуние...

Я прервал его: - Красиво ты говоришь, Митридат, только зачем у тебя ножик в руках?..

- Как зачем?.. да резать тебя - вот зачем!.. Спросил тоже: зачем?.. Резать, конечно... И как он переменился сразу! все говорил мирно, а тут ощерился, почернел - и куда только сопли девались? - и еще захохотал, сверх всего! Потом опять ощерился, потом опять захохотал!

Озноб забил меня снова: "Что ты, Митридат, что ты!" - шептал я или кричал, не знаю, - "Убери нож, убери, зачем...?" А он уже ничего не слышал и замахивался, в него словно тысяча почерневших бесов вселилась... "Изувер!" И тут мне пронзило левый бок, и я тихонько застонал, потому что не было во мне силы даже рукою защититься от ножика... "Перестань, Митридат, перестань..."

Но тут мне пронзило правый бок, потом опять левый, потом опять правый, - я успевал только бессильно взвизгивать, - и забился от боли по всему перрону. Я проснулся весь в судорогах. Вокруг - ничего, кроме ветра, тьмы и собачьего холода. "Что со мной и где я? почему это дождь моросит? Боже..."

И опять уснул. И опять началось все то же, и озноб, и жар, и лихорадка, а оттуда, издали, где туман, выплыли двое этих верзил со скульптуры Мухиной, рабочий с молотом и крестьянка с серпом, и приблизившись ко мне вплотную, ухмыльнулись оба. И рабочий ударил меня молотом по голове, а потом крестьянка - серпом по ...цам. Я закричал - наверно, вслух закричал - и снова проснулся, на этот раз даже в конвульсиях, потому что теперь уже все во мне содрогалось - и лицо, и одежда, и душа, и мысли.

О, эта боль! О, этот холод собачий! О, невозможность! Если каждая пятница моя будет и впредь такой, как сегодняшняя, - я удавлюсь в один из четвергов!.. Таких ли судорог я ждал от тебя, Петушки? пока я добирался до тебя, кто зарезал твоих птичек и вытоптал твой жасмин?.. Царица Небесная, я в Петушках!..

"Ничего, ничего, Ерофеев... Талифа куми, как сказал Спаситель, то есть встань и иди. Я знаю, знаю, ты раздавлен, всеми членами и всею душой, и на перроне мокро и пусто, и никто тебя не встретил, и никто никогда не встретит. А все-таки встань и иди. Попробуй... А чемоданчик твой, Боже, где твой чемоданчик с гостинцами?.. два стакана орехов для мальчика, конфеты "Василек" и пустая посуда... где чемоданчик? кто и зачем его украл - ведь там же были гостинцы!.. А посмотри, есть ли деньги, может есть хоть немножко!.. Да, да, немножко есть, совсем чуть-чуть; но что они теперь - деньги?.. О, эфемерность. О, тщета! О, гнуснейшее, позорнейшее время в жизни моего народа - время от закрытия магазинов до рассвета!..

"Ничего, ничего, Ерофеев... Талифа куми, как сказала твоя Царица, когда ты лежал во гробе, - то есть встань, оботри пальто, почисти штаны, отряхнись и иди. Попробуй хоть шага два, а дальше будет легче. Что ни дальше - легче. Ты же сам говорил больному мальчику: "Раз-два-туфли-одень-ка-как-ти-бе-не стыд-на-спать..." Самое главное - уйти от рельсов, здесь вечно ходят поезда, из Москвы в Петушки, из Петушков на Москву. Уход от рельсов. Сейчас ты все узнаешь, и почему нигде ни души, узнаешь и почему она не встретила, и все узнаешь... Иди, Веничка, иди..."
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Петушки. Вокзальная площадь.

"Если хочешь идти налево, Веничка, - иди налево. Если хочешь направо - иди направо. Все равно тебе куда идти. Так что уж лучше иди вперед, куда глаза глядят..."

Кто-то мне говорил когда-то, что умереть очень просто: что для этого надо сорок раз подряд глубоко, глубоко, как только возможно, вздохнуть, и выдохнуть столько же, из глубины сердца, - и тогда ты испустишь душу. Может быть, попробовать?..

О, погоди, погоди!.. Может, время сначала узнать?? Узнать, сколько времени?.. Да ведь у кого узнать, если на площади ни единой души, то есть решительно ни единой?.. Да если б и встретилась живая душа - смог бы ты разве разомкнуть уста, от холода и от горя? Да, от горя и от холода... О, немота!..

И если я когда-нибудь умру - а я очень скоро умру, я знаю - умру, так и не приняв этого мира, постигнув его вблизи и издали, снаружи и изнутри, постигнув, но не приняв, - умру и Он меня спросит: "Хорошо ли было тебе там? Плохо ли тебе было?" - я буду молчать, опущу глаза и буду молчать, и эта немота знакома всем, кто знает исход многодневного и тяжелого похмелья. Ибо жизнь человеческая не есть ли минутное окосение души? и затмение души тоже? Мы все как бы пьяны, только каждый по-своему, один выпил больше, другой меньше. И на кого как действует: один смеется в глаза этому миру, а другой плачет на груди этого мира. Одного уже вытошнило, и ему хорошо, а другого только еще начинает тошнить. А я - что я? я много вкусил, а никакого действия, я даже ни разу как следует не рассмеялся, и меня не стошнило ни разу. Я, вкусивший в этом мире столько, что теряю счет и последовательность, - я трезвее всех в этом мире; на меня просто туго действует... " Почему же ты молчишь?" - спросит меня Господь, весь в синих молниях. Ну, что я ему отвечу? Так и буду: молчать, молчать...

Может, все-таки разомкнуть уста? - найти живую душу и спросить, сколько времени?..

Да зачем тебе время, Веничка? Лучше иди, иди, закройся от ветра и потихоньку иди... Был у тебя когда-то небесный рай, узнавал бы время в прошлую пятницу - а теперь небесного рая больше нет, зачем тебе время? Царица не пришла к тебе на перрон, с ресницами, опущенными ниц; божество от тебя отвернулось, - так зачем тебе узнавать время? "Не женщина, а бланманже", как ты в шутку ее называл, - на перрон к тебе не пришла. Утеха рода человеческого, лилия долины - не пришла и не встретила. Какой же смысл после этого узнавать тебе время, Веничка?..

Что тебе осталось? утром - стон, вечером - плач, ночью - скрежет зубовный... И кому, кому в мире есть дело до твоего сердца? Кому?.. Вот, войди в любой петушинский дом, у любого порога спроси: "Какое вам дело до моего сердца?" Боже мой...

Я повернул за угол и постучался в первую же дверь.
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Петушки. Садовое кольцо.

Постучался - и, вздрагивая от холода, стал ждать, пока мне отворят... "Странно высокие дома понастроили в Петушках!.. Впрочем, это всегда так, с тяжелого и многодневного похмелья: люди кажутся безобразно сердитыми, улицы - непомерно широкими, дома - страшно большими... Все вырастает с похмелья ровно настолько, насколько все казалось ничтожнее обычного, когда ты был пьян... Помнишь лемму этого черноусого?"

Я еще раз постучался, чуть громче прежнего: "Неужели так трудно отворить человеку дверь и впустить его на три минуты погреться? Я этого не понимаю... Они, серьезные, этого не понимают, а я, легковесный, никогда не пойму... Мене, текел, фарес - то есть ты взвешен на весах и найден легковесным, то есть "текел"... Ну и пусть, пусть...

Но есть ли там весы или нет - все равно - на тех весах вздох и слеза перевест расчет и умысел. Я это знаю тверже, чем вы что-нибудь знаете. Я много прожил, много перепил и продумал - и знаю, что говорю. Все ваши путеводные звезды катятся к закату, и если и не катятся, то едва мерцают. Я не знаю вас, люди, я вас плохо знаю, я редко на вас обращал внимание, но мне есть дело до вас: меня занимает, в чем теперь ваша душа, чтобы знать наверняка, вновь ли возгорается звезда Вифлеема или вновь начинает мерцать, а это самое главное. Потому что все остальные катятся к закату, а если и не катятся, то едва мерцают, а если даже и сияют, то не стоят и двух плевков.

Есть там весы, нет там весов - там мы, легковесные, перевесим и одолеем. Я прочнее в это верю, чем вы во что-нибудь верите. Верю, знаю и свидетельствую миру. Но почему же так странно расширили улицы в Петушках?.."

Я отошел от дверей, и тяжелый взгляд свой переводил с дома на дом, с подъезда на подъезд. И пока вползала в меня одна такая тяжелая мысль, которую страшно вымолвить, вместе с тяжелой догадкой, которую вымолвить тоже страшно, - я все шел и шел, и в упор рассматривал каждый дом, и хорошо рассмотреть не мог: от холода или отчего еще мне глаза устилали слезы...

"Не плачь, Ерофеев, не плачь... Ну зачем? И почему ты так дрожишь? от холода или еще отчего?.. не надо...

Если б у меня было хоть двадцать глотков кубанской! Они подошли бы к сердцу, и сердце всегда сумело бы убедить рассудок, что я в Петушках! Но кубанской не было: я свернул в переулок, и снова задрожал и заплакал...

И тут - началась история, страшнее всех, виденных во сне. В этом самом переулке навстречу мне шли четверо. Я сразу их узнал, я не буду вам объяснять, кто эти четверо... Я задрожал сильнее прежнего, я весь превратился в сплошную судорогу...

А они подошли и меня обступили. Как бы вам объяснить, что у них были за рожи? Да нет, совсем не разбойничьи рожи, скорее даже наоборот, с налетом чего-то классического, но в глазах у всех четверых - вы знаете? вы сидели когда-нибудь в туалете на Петушинском вокзале? помните, как там, на громадной глубине, под круглыми отверстиями, плещется и сверкает эта жижа карего цвета? - вот такие были глаза у всех четверых. А четвертый был похож... впрочем, я потом скажу, на кого он был похож.

- Ну, вот ты и попался, - сказал один. - Как то есть... попался? - голос мой страшно дрожал, от похмелья и от озноба. Они решили, что от страха.

- А вот так и попался! Больше никуда не поедешь. - А почему?.. - А потому. - Слушайте... - голос мой срывался, потому что дрожал каждый мой нерв, а не только голос. Ночью никто не может быть уверен в себе, то есть я имею в виду: холодной ночью. И апостол предал Христа, покуда третий петух не пропел. Вернее, не так: и апостол предал Христа трижды, пока не пропел петух. Я знаю, почему он предал, - потому что дрожал от холода, да. Он еще грелся у костра, вместе с этими. А у меня и костра нет, и я с недельного похмелья. И если б испытывали теперь меня, я предал бы его до семижды семидесяти раз, и больше бы предал...

- Слушайте, - говорил я им, как умел, - вы меня пустите... что я вам?.. я просто не доехал до девушки... ехал и не доехал... я просто проспал, у меня украли чемоданчик, пока я спал... там пустяки и были, а все-таки жалко... "Василек"...

- Какой еще василек? - со злобою спросил один. - Да конфеты, конфеты "Василек"... и орехов двести грамм, я младенцу их вез, я ему обещал за то, что он букву хорошо знает... но это чепуха... вот только дождаться рассвета, я опять поеду... правда, без денег, без гостинцев, но они и так примут, и ни слова не скажут... даже наоборот.

Все четверо смотрели на меня в упор, и все четверо, наверно, думали: "Как этот подонок труслив и элементарен!" О, пусть, пусть себе думают, только бы отпустили!.. Где, в каких газетах, я видел эти рожи?..

- Я хочу опять в Петушки... - Не поедешь ты ни в какие Петушки! - Ну... пусть не поеду, я на Курский вокзал хочу... - Не будет тебе никакого вокзала! - Да почему?.. - Да потому! Один размахнулся - и ударил меня по щеке, другой - кулаком в лицо, остальные двое тоже надвигались, - я ничего не понимал. Я все-таки устоял на ногах и отступил от них тихо, тихо, тихо, а они все четверо тихо наступали...

"Беги, Веничка, хоть куда-нибудь, все равно куда!.. Беги на Курский вокзал! Влево, или вправо, или назад - все равно туда попадешь! Беги, Веничка, беги!.."

Я схватился за голову - и побежал. Они - следом за мной...
Аватара пользователя
EVIL MODERATOR
Беспринципный Модератор
Беспринципный Модератор
Сообщения: 208
Зарегистрирован: Вс апр 27, 2008 8:47
Город: Москва
Страна: Россия

Сообщение EVIL MODERATOR »

Петушки. Кремль. Памятник Минину и Пожарскому.

"А может быть, это все-таки Петушки?.. Почему на улицах нет людей? куда все вымерли?.. Если они догонят, они убьют... а кому крикнуть? ни в одном окне никакого света... и фонари горят фантастично, горят, не сморгнув."

"Очень может быть, что и Петушки... Вот этот дом, на который я сейчас бегу - это же райсобес, а за ним - тьма... Петушинский райсобес - а за ним тьма во веки веков и гнездилище душ умерших... О, нет, нет!.."

Я выскочил на площадь, устланную мокрой брусчаткой, перевел дух и огляделся кругом:

"Не Петушки это, нет!.. Если Он - если Он навсегда покинул землю, но видит каждого из нас, - я знаю, что в эту сторону Он ни разу и не взглянул... А если Он никогда моей земли не покидал, если всю ее исходил босой и в рабском виде, - Он обогнул это место и прошел стороной..."

"Нет, это не Петушки! Петушки Он стороной не обходил. Он, усталый, почивал там при свете костра, и я во многих душах замечал там пепел и дым Его ночлега. Пламени не надо, был бы пепел..."

Не Петушки это, нет! Кремль сиял передо мною во всем великолепии. Я хоть и слышал уже сзади топот погони, - я успел подумать: "Я, исходивший всю Москву вдоль и поперек, трезвый и с похмелюги, - я ни разу не видел Кремля, а в поисках Кремля всегда попадал на Курский вокзал. И вот теперь увидел - когда Курский вокзал мне нужнее всего на свете!.."

"Неисповедимы твои пути..." Топот все приближался, а я никак не мог набрать дыхания, чтобы бежать дальше, я только доплелся до кремлевской стены - рухнул... Я весь издрог и извелся страхом - мне было все равно...

Они приближались - по площади, по двое с двух сторон. "Что это за люди и что я сделал этим людям?" - такого вопроса у меня не было. "Все равно. И заметят они меня или не заметят - тоже все равно. Мне не нужна дрожь, мне нужен покой, вот все мои желания... Пронеси, Господь..."

Они все-таки меня заметили. Подошли и обступили, с тяжелым сопением. Хорошо, что я успел подняться на ноги - они б убили меня...

- Ты от нас? От нас хотел убежать? - прошипел один и схватил меня за волосы и, сколько в нем было силы, хватил меня головой о кремлевскую стену. Мне показалось, что я раскололся от боли, кровь стекала по лицу и за шиворот... Я почти упал, но удержался... Началось избиение!

- Ты ему в брюхо, в брюхо сапогом! Пусть корчится! Боже! я вырвался и побежал - вниз по площади. "Беги, Веничка, если сможешь, беги, ты убежишь, они совсем не умеют бегать!" На два мгновения я остановился у памятника - смахнул кровь с бровей, чтобы лучше видеть - сначала посмотрел на Минина, потом на Пожарского, потом опять на Минина - куда? в какую сторону бежать? Где Курский вокзал и куда бежать? раздумывать было некогда - я побежал в ту сторону, куда смотрел князь Дмитрий Пожарский...
Закрыто